Шотландец Патрик Гордон покинул родину в 16 лет и поступил на службу в шведскую армию. Позднее он переехал в Россию, где дослужился до звания генерала и стал одним из сподвижников Петра I. Последний даже учился у Гордона военному делу и привлекал шотландца к подавлению стрелецкого мятежа 1698 года.
Фортуна все еще отворачивалась от шведов, ибо у них возникли кое-какие раздоры с московитами по различным делам, как то: московиты расставили гарнизоны и взимали контрибуцию в отдельных частях Жемайтии, на каковую область шведы предъявили права как ее первые покорители и обладатели; небольшие отряды и некоторые лица с обеих сторон были разорены без возмещения, и многое другое, что весьма утомительно здесь перечислять. Все это легко можно было уладить, если бы более веская государственная причина не привела к разрыву между оными государями, а именно: Римский император отправил посла к царю Русскому, дабы предложить свое посредничество между царем и королем Польши. Сей министр — духовное лицо по имени Аллегретти де Аллегретто — следовал за царским двором даже в походе на Литву и использовал все средства для достижения мира между Польшей и Россией в интересах Римской Империи и католической веры, кои во многом зависели от участи Польши. На сих переговорах он действовал столь искусно, что предъявив самые сильные доводы царю и его совету, убедил его заключить годичное перемирие с Польшей и напасть на Швецию.
Русские, от природы подозрительные и недоверчивые, были крайне возмущены победами и могуществом короля Шведского и ясно видели, что если он завоюет Польшу, что было весьма вероятно, они вскоре будут вынуждены сражаться с обеими [державами] вместе. Посему для своей же безопасности они легко согласились отвлечь шведские войска и появились у них на пороге так внезапно, что близко подступили к Лифляндии прежде чем пришла весть, куда они направляются. Король Швеции ничего не ведал, пока Кокенхаузен и ряд других небольших крепостей не были взяты, а Рига осаждена самолично царем со 100-тысячною армией, артиллерией и военным снаряжением.
Августа 19. При первом приближении [русских] шведская конница сделала вылазку, но была отброшена с потерею графа де Торрена, тело коего было два дня спустя передано его супруге одним ротмистром, получившим в награду 100 дукатов.
Осада продолжалась почти шесть недель, и обе стороны понесли урон. Самым достопамятным событием стала вылазка [2 октября], предпринятая шведами на стан князя Якова Куденетовича Черкасского около полудня, когда русские после обеда обычно ложатся спать. Это было сделано с такой отвагою, что они полностью отбросили русских от окопов, многих перебили и взяли несколько пленных и 18 знамен, кои затем вывесили на стенах с великой гордостью.
После этого царь велел генералу Лесли и иноземным полковникам держать военный совет, рассмотреть, какими средствами можно овладеть городом, и письменно подать общее мнение с их доводами. Так они и сделали через два дня, заключив о невозможности взять город в то время по следующим причинам: 1) позднее и неподходящее время года; 2) скудость припасов и невозможность достаточного снабжения таких полчищ в краю, повсюду опустошенном многочисленными войсками; 3) болезни, ежедневно усугубляющиеся в армии; 4) крепость города, надежно защищенного стенами, валами, глубоким и широким рвом, который можно наполнять водою или осушать по надобности; 5) численность, смелость и упорство гарнизона и жителей, [а также] неспособность пресечь помощь городу с моря без великих усилий, опасности и большей траты времени, чем позволяет время года.
Оные доводы, хотя и довольно уместные, были восприняты царем и его советом с некоторым негодованием. Они воображали, будто иноземцы могут изобрести и указать сверхъестественные способы к покорению города, и принимали за истину, что те не станут прилагать крайних усилий против своих земляков-шведов, ибо считали, что все чужестранцы происходят из одной страны.
Когда это выяснилось, один полковник предложил осушить ров с помощью мельницы. Сей замысел высоко оценили и поручили ему осуществить, но когда он уже 5 или 6 дней утруждал себя и многих других, путем геометрических измерений было обнаружено, что уровень воды в реке выше, чем во рву, так что пришлось отступиться. Затем царь сделал приготовления к отъезду и послал тяжелую артиллерию рекою в Кокенхаузен, куда оную доставили с великими усилиями и трудами. Армия выступила вдоль реки Двины и, проходя по уже выжженной и опустошенной ею стране, страдала от многих опасностей и лишений. Добравшись до России, царь отбыл с частью войск в Москву, прочие же были посланы в гарнизоны на покоренных землях.
Король Швеции на обратном пути из Варшавы в Пруссию узнал о вступлении царя Московского в Лифляндию и осаде Риги и приказал фельдмаршалу-лейтенанту Дугласу с 3 или 4 тысячами солдат отправиться морем на помощь Риге, но накануне похода пришла весть о снятии царем осады.